развитие сельского хозяйстваСельское хозяйство (земледелие и скотоводство) зародилось примерно 10 тыс. лет назад в так называемом «плодородном полумесяце», который протянулся от юга Палестины, через север Сирии и Месопотамии, до восточной части современного Ирана. В течение тысячелетий оно постепенно распространилось по всему миру, обойдя лишь Антарктиду.
В каждом регионе развитие сельского хозяйства сопровождалось уничтожением природных экосистем и созданием на их месте полей и пастбищ. К началу новой эры человек уже изменил облик отдельных участков планеты (стран «плодородного полумесяца», некоторых районов Китая, Индии, Южной Европы, Центральной Америки). К XVIII в. — началу индустриальной эры — было
распахано 2 % суши. Наиболее сильным изменениям подверглись ландшафты Европы (распахано около б %), Азии (3 %) и Африки (менее 2 %). Территории других материков были затронуты плугом лишь на десятые доли процента.
С середины XIX столетия началось стремительное расширение сельскохозяйственных угодий во всех регионах мира, в первую очередь в России и Северной Америке. С начала XX в. к ним присоединились Африка и Южная Америка, а через несколько десятилетий — Азия. (Более подробно об этом можно прочитать в томе «География» «Энциклопедии для детей».)
Многие районы мира оказались полностью покрыты полями и пастбищами, причём так плотно, что в них не оставалось буквально ни клочка естественных экосистем. Наиболее известные примеры — равнины Китая и дельта Нила, где и поныне выпасают овец и коз даже на обочинах дорог. В России Тульская губерния была распахана более чем на 80 %, а все прочие земли заняты пастбищами. «Всё распахано до самых бросовых земель, и все смотрят, нельзя ли ещё что-нибудь распахать. Голодный скот пошёл в леса — идти больше некуда». Так современник описывал этот район, ещё за несколько десятилетий до этого поражавший путешественников вековыми дубравами и буйством степных трав.
Сельскохозяйственные угодья покрывают сейчас около 37 % суши (11 % — поля, 26% — пастбища). В Европе и Азии (без учёта России) пашни и пастбища занимают 48 % территории. На втором месте находятся Африка и Южная Америка (по 35 %), на третьем — Северная Америка (30 %). А вот Россия, которая расположена и в Европе, и в Азии, стоит в этом ряду на одном из последних мест. На сельскохозяйственные угодья приходится лишь около 14 % её площади (из них на пашни — менее 8 %).
Сильнее всего пострадали травяные экосистемы (степи, прерии и др.) и саванны, ведь на их месте было проще всего создать поля и пастбища. Эти природные зоны практиче-
ски исчезли с лица земли: за время сельскохозяйственного освоения их площади сократились на 90 и 85 % соответственно. Леса, которые гораздо сложнее превратить в сельскохозяйственные угодья, оказались «крепким орешком»: их площадь сократилась меньше — примерно на треть. А совсем непривлекательные для освоения тундры и высокогорья потеряли лишь несколько процентов своих территорий.
На месте лесов и степей на огромных площадях человек создал особые высокопродуктивные агроландшаф-ты. Их строение очень любопытно. Какую бы природную зону человек ни начинал переделывать «под себя», результат был примерно одинаковый. В лесных зонах, вырубая древесные насаждения для создания на их месте полей и пастбищ, он в итоге получает сложную мозаику — ле-солугополевой ландшафт. В степях, частично распахав травяные экосистемы, а частично превратив их в пастбища, люди начинают создавать лесные полосы и плантации. Это делается для того, чтобы защитить почву от эрозии и поднять урожайность посевов. В результате же получается... всё тот же лесолугополевой ландшафт, правда с другими породами деревьев, почвами и др. Интересно, что такие агроландшафты не только более устойчивы и продуктивны, но и более всего радуют глаз человека, т. е. являются для него эстетически приятными.
Так чего же добился человек, с огромным трудом заменяя естественные экосистемы на поля и пастбища? Невиданного увеличения продуктивности земель! Даже самое примитивное земледелие и скотоводство давали с единицы площади в несколько десятков раз больше продукции, чем собирательство и охота. Так, в среднем по миру собирательство могло дать в год 0,1—40 кг/га продуктов питания (ягод, плодов, съедобных растений и др.) в зависимости от возможностей растительного покрова различных экосистем. А даже самое примитивное земледелие обеспечивало урожай зерна от 5—б ц/га (залежные технологии в умеренной зоне), овощей до 40 ц/га (Новая Гвинея). Сейчас же рекордные урожаи зерновых доходят до 145 ц/га, кукурузы — до 200 ц/га, а картофеля — 950 ц/га!
Однако неумелое хозяйствование, жадность, толкавшая людей к тому, чтобы как можно больше получить от земли и как можно меньше в неё вложить, часто приводили к катастрофическим последствиям. Плодородие полей и продуктивность пастбищ падали, и нередко они в конце концов превращались в настоящие пустыни.
Наиболее поучительна в этом отношении судьба «плодородного полумесяца». Там, где 8 тыс. лет назад процветала первая сельскохозяйственная цивилизация, сейчас простирается бесплодная пустыня. Многие учёные считают, что именно чрезмерная эксплуатация этих земель человеком привела к столь печальному результату. Пустыня раскинулась сейчас и на северо-западе Индии, где 5 тыс. лет назад существовала развитая скотоводческая цивилизация. Слишком большая численность скота повлекла за собой разрушение растительного покрова, затем почв, а развившаяся эрозия довершила катастрофу.
Средиземноморье — колыбель великих европейских цивилизаций — также очень сильно пострадало от развития сельского хозяйства. Древние греки, несмотря на высочайший уровень культуры, были, к сожалению, не столь рачительными земледельца
ми и скотоводами, как принято думать. Они вырубили и выжгли великолепные дубравы, а на их месте разместили виноградники, пашни, сады и пастбища. Но, расширяя площади посевов и поголовье скота, греки мало заботились о защите лёгких каменистых почв от эрозии и истощения. Кроме того, огонь, с помощью которого расчищали места для сельскохозяйственных угодий, уничтожал не только деревья, но и верхний слой почвы, вследствие чего её плодородие снижалось. В результате сельскохозяйственные земли давали всё меньший и меньший урожай.
На месте истощённых полей и пастбищ, растительность которых была буквально под корень срезана многочисленными стадами овец и коз, возникли разрежённые заросли невысокого шипастого дуба кермеса и ксерофитных кустарников. Хотя эти растения очень устойчивы к пожарам, при частом их повторении заросли сменяются сухими лугами. Попытка выпасать на них овец и коз приводит к последней стадии вырождения ландшафта — появлению пустоши, где между редкими куртинами невысоких трав лежит обнажённая почва или голые породы. Так в результате развития сельского хозяйства на месте некогда бескрайних дубрав возник современный средиземноморский ландшафт — кустарниковые заросли, перемежающиеся сухими лугами и пустошами.
Подобное происходило и в других средиземноморских странах. Древнеримский поэт Лукреций в I в. до н. э. в поэме «О природе вещей» так описывал состояние земледелия:
Да, сокрушился наш век, и земля
до того истощилась, Что производит едва лишь
мелких животных, Да и хлебов наливных,
виноградников тучных она же Много сама по себе сотворила
вначале для смертных, Сладкие также плоды, им давая
и тучные пастьбы, — Всё, что теперь лишь едва вырастает при нашей работе:
Мы изнуряем волов, надрываем
и пахарей силы, Тупим железо, и всё ж не даёт
урожая нам поле, —
Так оно скупо плоды производит
и множит работу.
К сожалению, не обошли такие катастрофы и Россию. В XIX в. основной зерновой житницей страны являлся Центрально-Чернозёмный регион. Главное богатство его лесостепных ландшафтов составляли уникальные чернозёмные почвы, подобных которым не было больше нигде на планете. Толщина плодородного гумусового слоя достигала 2 м, а содержание гумуса в верхнем пахотном слое — 10—12 %. Произраставшие на них луга служили великолепными пастбищами, а при распашке земли давали высокие урожаи. Но всего за 100 лет крестьяне, к сожалению, растратили эти богатства.
Обширные пашни, площадь которых составляла более 60 % территории региона, практически не получали удобрений, и поэтому запасы гумуса постепенно истощались. Небольшие площади пастбищ, не выдержав огромной численности скота, начали деградировать. В конце XIX в. стали падать урожаи зерна, редеть стада коров. Поскольку Черноземье было одним из основных зернопро-изводящих регионов страны, голод шие фрагменты сохранились лишь в заповедниках, а почвы за их пределами назвать чернозёмом можно только с натяжкой: мощность гумусового горизонта у них не превышает 50 см, а содержание гумуса — 4—5 %. Да и саму эту зону уже странно называть лесостепной: степей там нет совсем, а леса (в основном искусственные лесопосадки) занимают чуть больше 10 % территории. В середине XX в. точно такой же процесс деградации земель произошёл на Великих Равнинах Северной Америки — в главной зерновой житнице США. Американские фермеры оказались ничуть не более рачительными хозяевами, чем российские крестьяне.
Несмотря на развитие науки и техники, истощение сельскохозяйственных земель продолжается до сих пор. К концу XX в. утратили плодородие 17 % всех сельскохозяйственных угодий мира. Больше всего — в Европе, Азии, Африке и Центральной Америке (20—25 %), а меньше всего —- в Северной Америке (около 5 %). Причины истощения везде одни и те же: сверхэксплуатация, загрязнение химикатами, неумелое внесение удобрений. В целом по миру деградация земель на 70 % объясняется именно этими процессами, а в Северной Америке даже на 95 %.
Вследствие развития сельского хозяйства к концу II тысячелетия суша Земли кардинально изменила свой облик Практически исчезли травяные экосистемы и саванны, на треть сократилась площадь лесов, а на их месте возникли агроландшафты. Из-за долголетней сверхэксплуатации значительная часть угодий уже истощена и продолжает деградировать. Многие земли заняты бедными низкопродуктивными экосистемами — сухими кустарниками, пустошами, пустынями, которые только на первый взгляд кажутся естественными, а на самом деле являются результатом деятельности человека Изменились экосистемы целых природных зон, причём настолько сильно, что даже старые названия: зона европейской лесостепи, зона североамериканских прерий, зона европейских дубовых и буковых лесов
полностью потеряли смысл. Наибольшую озабоченность учёных вызывает быстрое сокращение площади тропических лесов — самых продуктивных и богатых видами сообществ планеты. Она уменьшается с фантастической скоростью — 20 га за минуту!
Всё это привело уже не к локальным, а к глобальным изменениям. По расчётам учёных, продуктивность растительного покрова биосферы (иначе говоря, процесс, контролирующий круговорот кислорода, углерода, воды и др.) снизилась на 15—20 %. К каким последствиям для природы и человека это может привести, пока точно не известно. Однако главная опасность очевидна.- снижение продуктивности биосферы приводит к уменьшению её устойчивости, т. е. способности поддерживать своё состояние долгое время, несмотря на различные внешние воздействия.
|
